Скука. Дни Хизер были наполнены скукой, в её жизни почти ничего не менялось. И если жизнь остальных обитателей бункера была разнообразнее за счёт вылазок, то у неё такой возможности не было. Часть обитателей бункера воспринимали эти вылазки как обязанность, повинность, назойливую невозможность побыть наедине с собой упиваясь страданиями по потерянным людям и изменившемуся миру, Хизер отдала бы многое за такую повинность.
Она могла бы многое им ответить — возможность не сидеть в четырёх стенах, безвылазно, пусть бункер и огромен, это благо. Это возможность не сойти с ума, побороть внутреннюю клаустрофобию. Не сойти с ума, занимаясь рутинной работой, испытывая день сурка. И даже в свободное время, которого было вдоволь, поскольку почти ничего критического не случалось за эти недели, Хизер не знала чем себя занять. Она, кажется, на данный момент уже пересмотрела всё, что было на доступных ей носителях, перечитала все доступные ей книги. Общаться же с людьми, по большей части, ей было скучно. Помочь как-то иначе, бункеру или людям, она не могла.
Оставались рейды и вылазки. И этой возможности Хизер была лишена. И она завидовала.
Потому, чаще всего, она избегала комнаты, где находился спасительный выход хоть куда.
Находиться там, где надзор усиливался, было вдвойне невыносимо. Хизер готова была поклясться, что всё то недолгое время, если она оказывалась рядом с комнатой с бассейном, служба безопасности была несколько напряжена. Осознавать то, какими словами необходимость надзора возможно была донесена, было ещё невыносимее. Хизер легко могла представить, как Фрэнк объясняет это, используя самые обидные варианты, что-то вроде: «А вот за этой — строгий надзор. Она там самоубьется, вот настолько она бесполезна». Поэтому любого напоминания об этом Хизер старалась избегать. Любых мыслей, мест и людей, что могли натолкнуть на подобное понимание, тоже.
Сегодня в этой комнате она оказалась по вполне рабочим моментам — в комнате рядом, где обитала служба безопасности, следовало проверить систему пожарной безопасности. Хизер смущали результаты первичной диагностики, они отличались от показателей нормы. Незначительно, но даже эта незначительность казалась странной. В её вотчине даже незначительное отклонение от нормы не поощрялось.
Проблема обнаружилась неожиданно быстро — косвенной уликой стала импровизированная пепельница в банке из-под дешёвого кофе. Глядя на осторожно выдернутые провода, замкнутые, чтобы не сработала система, предупредившая бы о столь варварском к себе отношении, Хизер горестно вздыхает. Осознавать то, что эти люди сами делают всё, чтобы этот бункер не дожил до того чудесного дня, когда всё будет хорошо, довольно неприятно. Ожидаемо, но неприятно.
Если всё будет хорошо. Но о последнем Хизер старается не думать.
С проблемой удаётся справиться в течение двадцати минут. И Хизер, уже, собирается уходить, когда слышит разговор на повышенных тонах в соседней комнате. Строгий, мужской голос, который не то угрожает, не то отчитывает. Тихий женский, не то уговаривающий, не то настаивающий. Словно бы эти двое не могут определиться.
Хизер выглядывает из комнаты определяя, что источник шума совсем близко — в той комнате с бассейном, что она так старалась избегать в последние недели. Сжимая в руках главную улику, в роли которой оказалась банка с окурками, Хизер останавливается в дверях наблюдая за происходящим.
Пытаясь понять, что именно происходит. Ей интересно.
Вслушивается в перепалку, разбираясь довольно быстро. Хмыкает, стараясь не задумываться, что именно пыталась протащить девушка. Ей это, в общем-то, неинтересно, но тем не менее, она направляется вперёд собираясь вмешаться. Дело не в девушке, скорее в постоянном ощущении унижения в последние месяцы. Люди из службы безопасности бесят её, пожалуй, больше всего. Эта девушка, если Хизер верно помнила, пришла позже. А значит она априори лучше людей, что пришли сюда в феврале.
— Роджер, кажется? — Хизер прерывает перепалку делая вид, что не замечает возмущенный взгляд рыжего весельчака из службы безопасности. Действительно, и что это она себе позволяет? Эта мысль распаляет Хизер, подпитывая её возмущение. Она делает шаг вперёд оттесняя низенькую худую брюнетку, делая вид, что ничего важнее системы пожаротушения в этой жизни и быть не может. Покачивает банкой с окурками перед собой, шипит, как разгневанная змея. — Чьё это, Роджер? И какого чёрта оно забыло в вашей комнате?

Отредактировано Heather Purcell (29.08.2021 10:24:01)

— Тебе это подбросили? — Хизер улыбается не без иронии. Ей не нравится сам факт унизительного отчитывания, но веселит чужая неловкая ложь. Люди всегда так забавны, когда не могут признать правду, прикрывая это чем угодно: не моё, меня подставили, я не хотел.
Ей не жалко Роджера. Ей не зазорно было бы обратиться к Фрэнку, ткнув его в внеочередное "я_же_просила_так_не_делать".
Но она представляет ответ — пустые разговоры, пустые обещания, которые опять ни к чему не приведут. Хорошо, если сам протектор не будет курить во время этого разговора, словно бы подчеркивая, насколько мнение Хизер неважно и не нужно.
Последнее, почему-то, слишком легко представляется. А значит близко к правде.
Хизер вздыхает.
— Ладно, Роджер, — она отступает на шаг, ставя банку с окурками на пол, не отдавая её в руки, словно бы боясь соприкоснуться физически. Брезгуя. Не желая. — Будем считать, что мы договорились: я забираю девушку и реквизирую рюкзак до выяснения обстоятельств. Ты занимаешься сейчас тем, что выкидываешь это, и ищешь место, где я не замечу подобного так быстро. Позже мы с тобой ещё поговорим.
Она подхватывает рюкзак, стоявший между сотрудником СБ и Кей, словно бы не замечая его не слишком опрятное состояние. Можно бы было подумать, что брезгливость у Хизер выключается по щелчку, но нет. Просто эта вещь не принадлежит тем, кого Хизер презирает.
— Но, мисс Перселл, — окликает её Роджер в замешательстве, подняв пепельницу с пола и неловко прижимая её к себе. Что бы ни было в рюкзаке Кей, он явно сомневался, что может пропустить это на территорию бункера.
— Разговор окончен, Роджер. Иначе мы продолжим его вместе с протектором, — Хизер раздражённо дёргает плечом поудобнее перехватывая рюкзак, оборачивается к Кей, обращаясь к ней напрямую, кажется, впервые за весь этот разговор. — За мной.
И больше ничего не говорит. Ни Роджеру, которого она игнорирует в попытках продолжить разговор, ни Кейтлин, даже не проверяя, следует девушка за ней или нет. В конце концов, если последняя хочет получить свои вещи обратно, то у неё нет другого выхода.
Хизер направляется в единственное место, которое считает безопасным, по-настоящему своим — в свой кабинет. Небрежно сбрасывает лямку рюкзака, но осторожно кладёт его на стол, прямо поверх разложенных чертежей. Ей любопытно, и только это и может быть сейчас важным.
Останавливается рядом со своим стулом, не делая попыток сесть, и рассматривает Кей долго. Возможно излишне долго и пристально, задумчиво, словно бы пытаясь понять, что ей со всем этим делать дальше.
— Доставай. Не заставляй меня рыться в чужих вещах — не люблю, — Хизер знает, что вряд ли бы Роджер, каким бы недоумком она его не считала, стал бы задерживать девушку просто так. Она не собирается отчитывать, как и не собирается сдавать ту СБ или протектору, ей, попросту, любопытно.
— Чаю хочешь? — спрашивает она вообще неожиданно, словно бы позабыв о своей первой просьбе. Ей сложно контактировать с людьми и она отвыкла от нормального общения в последние месяцы.

Хизер слушает внимательно, подходя к тумбе в углу на котором стоит электрический чайник. Её тоже можно было бы отчитать за несоблюдение пожарной безопасности, но кто бы это сделал? Хизер найдёт контраргументы.
Да и, чисто статистически, пожары от электроприборов случаются куда реже, чем от незатушенных сигарет.
Слушая про «покурить» Хизер с удивлением вскидывает бровь, правда, вряд ли Кэтти могла бы это заметить - по отношению к ней Хизер стоит спиной, перебирая сейчас чашки и заглядывая в заварочный чайник, думая, стоит ли заварить новую порцию чая или сойдёт и та, что уже имеется. На моменте рассказа о «ягодах, которых ещё бы обработать» Хизер морщится, начиная ощущать, как закипает.
Они в этом бункере уже два месяца, и последнее, чего ей бы хотелось - последствий приёма чудесных ягод у окружающих.
Правила чаще всего пишутся кровью. И карантин, в том числе и таких небезопасных вещей, был придуман не зря. Миры отличались друг от друга как наличием магической составляющей, так и людьми, которые эти миры населяют. Вот с чего эта дурочка решила, что то, что подходило местным жителям, подойдёт жителям бункера? Интуицией? Помилуй, господи, уж сколько история знает случаев, когда из-за пресловутой "интуиции" случались эпидемии или катастрофы.
При этом Хизер знает, что отчитывать девочку нет смысла. Всё, чего она может ожидать в ответ, так это фраз: «Я не подумала», или, хуже того, «Да ничего не случится».
Зовите Перселл пессимистом, но она знает, что всё, что могло бы случиться плохого, обязательно случается.
Сняв выключившийся чайник с подставки она подхватывает две чашки стоящие рядом, оставляя сиротливо стоять ещё одну, третью, подходя к столу.
— Любопытно, — говорит она ставя посуду и чайник на стол. — Я посмотрю эти игрушки позже. Покажи мне, пока, ягоды.
И возвращается к тумбе на котором осталась одинокая чашка и заварочный чайник. Вопроса о том, стоит ли заваривать новый чайник, больше не стоит. У девочки определенно лужёный желудок, раз она так играючи тащит в этот мир всё, что под руку подвернётся и что нужно употреблять.
Хизер распахивает дверцы тумбы выуживая изнутри лежащую там столовую ложку и возвращается к столу садясь напротив. На Китти она сейчас смотрит безэмоционально, но с интересом энтомолога поймавшего новый, неизвестный ему вид.
Протягивает руку к пакету с ягодами, прощупывая чуть сморщенные плоды сквозь тонкий пластик. Думает, а затем пододвигает одну из чашек к себе щедро высыпая в неё содержимое пакетика и заливая их кипятком из чайника, не обращая внимания на возможные протесты. Всё, что надо ей — обеззаразить оболочку.
— А теперь ешь, если не планируешь, чтобы всё это попало на стол Фрэнку, — говорит она двигая чашку с ягодами заваренными в кипятке и ложку к Кэтти. Она и блефует и не блефует. Никто не сможет помешать ей сдать наркоторговку протектору. Кроме, пожалуй, самого протектора. Но вряд ли он будет «За» наличие наркотиков в бункере, если не совсем идиот. Идиотом протектора Хизер не считала. Мудак. Неприятный ей человек. Но не идиот.
— Ну же, выбор за тобой, — говорит она скучающим тоном наливая в этот момент себе чай, отставляя чайник и отпивая из своей чашки, внимательно наблюдая поверх неё за действиями Кейтлин. — Или внутрь, раз они такие безопасные, что ты готова травить ими других, или к Фрэнку. Выбирай.

Отредактировано Heather Purcell (21.08.2021 04:30:03)

— Ещё лучше, — губы Хизер кривятся в снисходительную улыбку, которая тут же пропадает. Глубокая складка залегает между бровей когда женщина хмурится. Первое правило любого нормального наркоторговца — никогда не жри то дерьмо, что толкаешь людям. Само собой разумеется, что оно идёт сразу за правилом, следуя которому не стоит попадаться. — Кто контролирует тебя и адекватность твоего поведения, когда ты «тестируешь» это?
Хизер не уверена, что Кейтлин даже задавалась таким вопросом. Она искренне не понимает, почему Кей не додумалась найти одного конченного, торчащего на веществах достаточно длительное время, что согласился бы поработать подопытным кроликом, употребляя всё принесённое из других миров на халяву. Ведь так можно и отслеживать безопасность принесённого, и не рисковать собственной шкурой.
Не понимает вполне искренне. Находя один единственный ответ — идиотическое благородство. Вроде как, таким образом ты можешь подставить только себя, как и нанести вред. Вот только Хизер помнила, что в дальнейшем всё принесённое шло на продажу или обмен. Значит, если и благородство, то, действительно, исключительно идиотского толка.
— То есть, ты притащила это в наш мир даже не проверив эффект? — Хизер иронично приподнимает бровь. И больше ничего не говорит, этих слов ей кажется достаточно. Она откидывается на спинку стула, поставив локти на стол, сцепив пальцы в замок и внимательно наблюдает за тем, как Кейтлин уничтожает с таким трудом добытые и сохранённые запасы. — До конца. Сегодня можно всё, доедай.
— Что касается Фрэнка, — Хизер чуть заметно морщится, расцепляет пальцы только для того чтобы задумчиво прогладить пальцами щёку. — Если ему кто и скажет — то не я и не сегодня. Но это чертовски глупо. Если ты готова афишировать свою сферу деятельности — вперёд, не вижу причин медлить. Этот абсурдный фатализм тебя до добра не доведёт.
Едва ли сама Хизер заметила, что перешла на покровительственно-менторский тон, который так не терпела от других. Едва ли заметила, что невольно начала опекать Кейтлин которую, по-хорошему, следовало оставить сотруднику службы безопасности и с этими ягодами, и с прочим, что там осталось в сумке. И едва ли заметила, что скатилась к проповеди «что такое хорошо, а что такое плохо» из чистой симпатии. Но если бы кто-то третий сейчас был в комнате, и отметил бы вслух то, что она может симпатизировать едва знакомому человеку с замашками лемминга-суицидника, Хизер бы лишь презрительно фыркнула в ответ.
Она нашлась бы, что ответить: что она не спаситель, и едва ли пытается им быть. Ей неприятны люди, которые заняли этот бункер. Она лишь вынуждена сосуществовать на одной с ними территории не имея альтернативных вариантов. И едва ли ей понравится толпа поехавших крышей людей в одном с ней замкнутом помещении.
Истина же была где-то посередине.
— Ну, как ощущения? — уточняет она внимательно рассматривая Кейтлин. — Продолжим. Что там у тебя ещё осталось?

Отредактировано Heather Purcell (29.08.2021 10:20:20)

«Просто великолепно», — думает Хизер услышав ответ о друзьях. Воображение дорисовывает компанию молодых людей, которые дружно закидываются всем, что принесено из иных миров, и в напряжённом ожидании следят кому из них поплохеет и придётся вызывать рвоту просто чтобы дожить до следующей дегустации. Детишки. Неразумные, не задумывающиеся о последствиях. Хизер легко осуждать с точки зрения собственного жизненного опыта, но если задуматься, всегда ли она была такой скучной? Такой правильной и такой занудной?
Нет.
Но жизненный опыт можно получить только методом проб и ошибок, так почему она так яростно отрицает право девочки на собственные ошибки?
В конце концов, кому и когда помогали стариковские нравоучения для того, чтобы сделать правильный выбор в жизни? Да единицам. Чужой опыт на то и чужой, что для умения переложить его на себя требуется некоторая доля эмпатии и разумности, которую сложно ожидать в столь юном возрасте. Внешне Паркер было лет 25, не больше, так и откуда всему взяться?
— Так определись, хочешь или нет, — внимательный взгляд тёмных глаз останавливается на Кейтлин, Хизер больше следит за её состоянием, чем вслушивается в слова. Не отмечая, как Кейтлин противоречит своим же словам, не задумываясь над этим сейчас. У неё не стоит самоцели поймать ту на лжи или противоречиях. — Фрэнк он такой, да, очень жалостливый. Может даже поплакать над твоим хладным телом, если продолжишь в том же духе.
Хизер понятия не имеет, что там у Фрэнка в действительности с умением пожалеть ближнего своего, её мало волнует это качество протектора. Сейчас она зла, ей хочется показать на примере, как делать не надо. А поскольку своя шкура ближе к телу, то она не придумала ничего более умного, как заставить съесть Паркер эти чёртовы ягоды.
Она действительно не понимала смысла. Зачем. Чёрт, здесь даже не на что особо обменивать это дерьмо, на еду, которая не была особо в дефиците? Деньги — бессмысленные бумажки. Оружие? Драгоценности? Чёрт, да это всё не имеет смысла, кроме как пощекотать себе нервы протаскивая всё это мимо службы безопасности.
— И? — Хизер пытается понять ту бессвязную информацию, что выдаёт Кей под воздействием ягод. — Ты хочешь пойти по пути Эллисон? — «Кем бы она ни была». — Ты думаешь, что таская сюда наркотики, сможешь обезопасить себя? Ты просто глупо подставляешься. На каждого барыгу найдётся свой мародёр, алчущий отобрать то ценное, что ты приносишь. И наркотики — это риск, если мы говорим именно о мародёрах и просто людях, которые жаждут завладеть чужим добром.
Перселл поднимается со своего места для того, чтобы подхватить одинокую чашку и налив туда кипятка с заваркой вернуться к столу поставив чай перед Паркер.
— Пей. Пей и думай впредь, что делаешь и зачем. Даже в наше довольно бессмысленное время ты можешь как улучшить положение бункера и его обитателей, так и ухудшить его, — говорит она безжалостно возвращаясь к своему месту и садясь обратно. — Чёрт. Да даже с теми же наркотиками — почему ты не поговоришь с протектором? Я сейчас чертовски серьёзно, — говорит она уставившись на столешницу, сцепив руки перед собой в замок. Внутренне совершив сложный моральный выбор между тем, что было бы правильным в обычной жизни и тем, что будет правильным сейчас. — Я думаю, что он не откажется от того, что не принесёт сильного вреда, но расслабит людей. Снимет напряжение. Мы сидим здесь уже три месяца. Нервы сдают у многих. Клаустрофобия. Неясные перспективы. Ещё эти боги, — Хизер морщится, но не добавляет ничего лишнего. — В любом случае, я думаю, что он не откажется, а у тебя станет гораздо меньше проблем.
Хизер замолкает думая, и поднимает взгляд лишь приняв решение. Не самое лучшее в её жизни, но учитывая неопределённость Паркер в отношении открытой позиции по части её деятельности, сейчас единственно верное.
— Если хочешь — могу спросить я не называя имён, правда, учитывая моё положение в бункере — это может пойти во вред, но решать, в любом случае, тебе и только тебе, — улыбается она, даже не пытаясь подобрать красивых слов или обрисовать все плюсы, которые будут у Кейтлин, получи та официальное разрешение от протектора.