— Я не думаю, Ричард, — произнёс Фрэнк, пытаясь вникнуть в цифры: остатки провизии, количество людей, количество «исследователей других миров», количество добытых ими припасов, дебет, кредит и всегда один и тот же итог — смерть. Через пять месяцев или через шесть или через четыре. Зависит от того, как много они будут жрать, и как мало добывать продуктов.

— Когда я начинаю думать, у меня взрывается мозг, потому что всего этого попросту не может быть. Только привыкаешь к одному ненормальному состоянию,  как происходит что-то новое. Вчера бы я тебе сказал, что привязанный человек не может выжить на солнце вне бункера. Сегодня ты мне сообщаешь, что Рейч нашёл такого, — Фрэнк бросил не слишком довольный взгляд поверх очков на удобно расположившегося Ричарда. Он был рад, что другу так удобно, но принесённая им новость требовала какого-то соответствия. Хотелось бы, чтобы Ричард выглядел чуть менее довольным собой и жизнью. Или был чуть менее разговорчивым. Фрэнк любил поболтать, но, честное слово, об их печальном положении сказано всё и даже больше.
И печальнее всего, что на эту тему постоянно тянет потрепать языками.

— Мне не столько интересно, как он выжил, сколько, почему он там оказался? Даже если это наказание за какой-то проступок, его нужно осуществить. Нужно выйти за пределы безопасной территории и рисковать жизнью для того, чтобы кого-то привязать. Зачем это? Ты бы стал так рисковать? Я бы нет. Если бы кто-то, по-моему, заслуживал бы смерти, я бы не стал его убивать с риском для своей жизни или жизни своих людей.
Они в жопе, без информации и способов из неё выбраться, но с жертвоприношением.
Фрэнк бы согласен с тем, что это именно жертвоприношение, но не был уверен в том, кому его принесли. Теням? Тени жрут всех без разбора. Они лишь способ убийства. Такой же, как солнце и отсутствие воды. Значит, убивали ради кого-то ещё. Вопрос, кого?

Фрэнк соврал. Он думал и делал это постоянно. Периодически мысли начинали напоминать копошащихся блох — они мельтешили, менялись, кусались, но их невозможно было поймать. Информации было слишком мало, чтобы делать какие-то выводы, но Фрэнк боялся. Боялся, что это следующий шаг. Их защитили, им дали надежду, но они полностью зависят от существ, в которых нет ничего человеческого.
Что если они потребуют жертв? Что если они уже начали требовать?
— Злопамятные? — Фрэнк, вынырнувший из своих мыслей, не сразу понял, о ком идёт речь. Прокрутив в голове слова Ричарда, он хмыкнул — звучало неплохой шуткой, учитывая, что Тени ещё ни разу не проявляли признаков разумного выбора или симпатии. Они убивали всех, кого видели, если успевали до них добраться. Это простая схема и едва ли Рейчу стоит бояться их больше, чем он это делал (если делал) до этого.
— Нужно поговорить с ним, — продвёл итог Фрэнк, не уточняя, впрочем, имеет ли в виду Рейча или этого странного парнишку.

Агнес не выглядела слишком довольной, передавая пациента, но прямо сейчас, судя по всему, ничем помочь ему не могла. Джон Доу (нужно же его как-то звать) больше не умирал от обезвоживания и не страдал от солнечных ожогов, но с ним по-прежнему было что-то не так. Пока Агнес пыталась понять, что именно, у них было время. Пока она пыталась спасти ему жизнь, они могли решить, стоит ли он этого спасения.

«Допросить», — Фрэнк мысленно взвесил это слово. Тяжелое. Ричард уже считает парня в чем-то виноватым. Фрэнк сам не слишком рад странному постороннему. Но стоит ли им именно допрашивать?
Они же спасли ему жизнь. Им можно доверять. Им можно рассказать всё.
— Думаю, стоит поговорить. Для его же блага, понимаешь? Мы же не знаем, что с ним и поэтому не можем вылечить, — Фрэнк улыбнулся, то ли шутя, то ли иронизируя. Будто бы жизнь одного парня, подобранного с улицы, что-то по-настоящему значила. Их таких в бункере полно. И половина из них ничего не стоит.

— Где Рейч? — спросил он тише, так чтобы слышал только Ричард. — Может выйти так, что парень будет говорить только с ним. Знаешь, все эти истории про постравматиков. Если простые разговоры не помогут, можно задействовать более тонкий подход.
«Прежде чем переходить к допросам», — мысленно добавил Фрэнк. В допрос он не верил. Не сейчас.

Он взял стул и поднёс его ближе к кровати, чтобы не нависать над человеком. Уважение вызывает доверие, а ему очень не хотелось тратить время на угрозы.
— Здравствуйте, моё имя — Фрэнк Томпсон. Моего друга зовут Ричард Картер. Как я могу к Вам обращаться? Вас нашли за пределами безопасной территории. Вы можете сказать, как там оказались?

Отредактировано Frank Thompson (10.08.2021 12:34:08)

Допрос — тот же разговор, только немного под другим углом.

Короткий кивок вместо ответа на вопрос — ни к чему спорить сейчас. Если Фрэнк решил побыть “хорошим копом”, почему бы и нет — всё равно коп оставался копом. Ричард обожал делать что-то для чьего-то блага — не зря же заботился о безопасности целого бункера.

“Добро — это выгодно”.

Рейч не тот, кого хотелось обсуждать, особенно при таких обстоятельствах. Как минимум потому, что ответа на вопрос нет, хотя на вскидку можно придумать парочку и некоторые из них даже будут в рифму. Как максимум: пользы от него здесь и сейчас всё равно нет. Вот если… Вот когда они решат разведать местность — другое дело.

Рейч объявился сам, будто только и ждал подходящего момента.

— А вот и он, — губы дрогнули в усмешке. Неудовольствие вспыхнуло, как спичка, и также быстро погасло. Система вернулась в равновесие. Всё-таки Рейч привёл этого человека, почему бы ему не быть тут.

Ричард прислонился плечом к стене, ловя каждое слово найдёныша.

Внутри зарождалось новое пламя: оно обгладывало рёбра острыми языками, пробираясь всё глубже, к самой сердцевине. К сути.

Неужели, он ошибался с самого начала? Если это так... это прекрасно.

Пока найдёныш говорил, Ричард задумчиво раскидывал варианты.

Этот человек — абсолютно поехавший даже для этого сумасшедшего мира, допускающего жизнь на остановившейся Земле и богов со способностями, превышающими человеческие. И искренне верил в каждое своё слово.

или

Этот человек — отчаянный, пытающийся выехать на невменяемости лишь бы никто не узнал правды о нём, о том, что было совершено.

Оба варианта хороши. Поехавшие и сказочники привлекали в равной степени.

Конечно, оставался и третий вариант: найдёныш не просто верил в то, что рассказывал. Он говорил истину, в которую несложно поверить после всего, что им довелось повидать в других мирах. Самый неинтересный вариант.

(Земля — не другой мир. Она должна остаться Землёй)

Не стоило забывать вот что: есть кто-то ещё. Тот, кто привязал.

Забавно, даже тут его назвали бездушным.

Ричард оттолкнулся от стены и присел на край постели, игнорируя стулья. Важно быть ближе, важно чувствовать: каждое движение, дыхание, взгляд. Ему нужен взгляд.

Ричард вмешался прежде, чем Фрэнк и Рейч начали что-то уточнять.

— Значит, Рейч помешал тебе, — его ведь так и не представили? Самое время. — Забрал возможность.

В голосе сожаление — это ведь почти тоже самое, что разрушить мечту. Если бы Ричард нашёл этого человека, привязанного и умирающего от жары и жажды, то не стал бы спасать. Прерывая, никогда не узнаешь конца. С другой стороны, этот разговор тоже не состоялся бы.

Быть добрым — выгодно?

— Жизнь — величайший из даров, — он бесшумно выдохнул. Оболочка понимания скрывала жадность — Фрэнк и Рейч сковывали, мешали. Нужно быть осторожнее. — Кому ты хотел её подарить?

Он играл в то, что играл “хорошего полицейского”. Любопытная выходила рекурсия.

В отличие от Ричарда, который решил говорить со Спящей красавицей на одном языке, Фрэнк задавал свои вопросы в лоб. Надеялся, что что-то осталось еще в этой фанатичной голове? В том, что перед ними фанатик, наверняка никто из них не сомневался. С такими Рейч все равно что лишние уши — подобрать ключ, которым отпирался этот «ящик пандоры», задача явно не для него. Но он и не рвался разгадывать загадки. Вряд ли для них будет что-то интересное. Расколется, что за типы были с ним и чего от них ожидать, и Рейчу этого хватит, чтобы продолжить работу.

Человек кивнул, посмотрев на Фрэнка с какой-то даже благодарностью. Как к тому, кто его понял.

— Да. Мертвое от мертвого. Живое от живого, — сказал он. — Тень от здания даст только оболочку, но человек может вложить в нее душу. Мысли материальны. Нужно держать в голове постоянно, не перебивать чужими. Повторять все то время, которое требуется, чтобы появилась Тень.

Рейч не удержался от беззвучной усмешки. Не столько над этой безумной идеей — культисты есть культисты, — сколько над тем, что в провале, как он понял, винили его. Рейч вмешался, Рейч снял его со столба, Рейч принес его сюда. Только он и нашел Спящую красавицу уже без сознания — и где там было повторение каких-то там мыслей и идей? Вряд ли тот врал сознательно, скорее не хотел признавать, что облажался.

Но по всему выходило, что фанатики оставляли своего наедине с ритуалом, рассчитывая, что тот как-то продержится на стимуляторах две недели. Это было чистое самоубийство. Учитывая, в каком он состоянии, прошло от силы дней четыре-пять. Волновало во всем этом больше то, что когда закончатся свои отчаянные, готовые отдать за это жизнь, они могут начать вверять эту миссию другим. Всем, кто живет в бункере, раз они ошивались здесь. Отлавливать на вылазках, накачивать и развешивать на столбах. Дары богов не помогут, если их буквально будут ловить в капканы.

— Калеб это сделал. Под солнцем, недвижимый, он терпел и ждал. Из его тени родилась жизнь, — продолжил человек. — Не Пустой. Мы называем его Духом. Он связан с Калебом узами, которые не разорвать. Дух слушается его, и он намного превосходит по силе Пустых. Я видел это сам.

Видел, значит? Рейч перевел взгляд на Фрэнка и Ричарда — как им такие байки? Раньше и боги с их дарами были бы бредом сумасшедшего.

— Калеб дал нам надежду. Для кочевников другого пути нет.

Фрэнку не нужно было смотреть на Ричарда, чтобы понимать, что тот недоволен его выходкой. Он и сам предавал немало значения уважению и статусу. Ему нравилось, когда с ним держали почтительную дистанцию. Фрэнк думал, что это болезнь любого нищеброда, который смог вырваться в люди.
Ричард нищебродом не был, и, надо признать, несмотря на некоторые загоны, был неплохим другом. Он с удовольствием впускал в свой вполне элитный мир современной аристократии, в которой статус покупался исключительно за деньги, и с не меньшим удовольствием придавался обычным радостям мелкого уличного гангстера.
Они как-то ладили, хотя едва ли можно было представить их дружбу в других, более естественных обстоятельствах.

Ричард был неплохим парнем, но иногда слишком много значения придавал самому себе. Фрэнк опасался, что однажды собственные ослепленные чувства подведут Ричарда, и надеялся, что будет достаточно зрячим, чтобы заметить это.
Разумной частью своего мозга он цеплялся за эти бытовые и знакомые мысли в то самое время, пока неразумная — та, которая отвечала за выживание, — к сожалению, верила словам безумца. Было похоже на то, что он не зря перебил Ричарда и сказал то, что считал нужным сказать. То ли сработал инстинкт подчинения человеку, обладающему бóльшим статусом, то ли ему удалось подобрать действительно удачные слова, но, так или иначе, их гость разговорился, и от его слов стыли внутренности.
«Что, если это правда?»

Фрэнк знал, что единственный способ выжить — это представить самый худший вариант развития событий и действовать так, словно бы он наступил. Это уберегает от ошибок высокомерного человека. За последние месяцы Фрэнк перестал удивляться и потерял всякое понятие страха, но сейчас был неприятно близок к тому, чтобы испугаться. Откровенно говоря, ему хотелось вскочить, добежать до входа и убедительно попросить идиотов, которые сторожат ворота сегодня, никого не впускать в бункер. Откровенно говоря, сама идея, что Тени могут войти в симбиоз с человеком, была настолько отвратительна, что Фрэнк жалел, что недавно поел. Откровенно говоря, он боялся, что Калеб прав, и это ответ на их вопрос о выживании. Каждому просто необходимо стать чем-то таким, что страшнее обычной Тени.

Фрэнк протëр бороду рукой, сбивая оцепенение. Не факт, что сказанное безумцем, правда, хотя, учитывая притормозившую Землю, Тени, порталы и богов, в эту историю вполне можно было поверить. Этим, как считал сам Фрэнк, и страшны безумцы. Иногда их истории очень правдоподобны. Иногда его собственный отец напивался до белой горячки, и нёс всякую чушь с таким видом, что Фрэнк, прекрасно зная его, верил. Впрочем, отцам все хотят верить.
— Очень интересно, — произнёс Фрэнк. — Я почти завидую. Знаешь, думаю, все мы почти завидуем. А ты не знаешь, где Калеб сейчас? Может, и мы на что-то сгодимся? Не хотелось бы до конца своих дней просидеть под землёй, словно крыса.  Словно бы мёртвая крыса, понимаешь?

Одно Фрэнк понимал точно, с этим безумцем никому не стоит говорить. Безумие заразно. Может, стоило позволить всем тем идиотам, которые ничего не хотели делать, только жрать и ныть, поверить в эту ерунду, выбраться на солнце и сдохнуть там, во славу всем нормальным жителям бункера. Вот только существовал не малый риск, что трусливые крысы, которые одинаково бояться высунуть нос в портал или вдруг оказаться на солнце, выживут, а идеей заразятся те, кто что-то стоит.
Фрэнк не хотел рисковать. По крайней мере, не сейчас.
Правда может оказаться всякой, но, тем не менее, этот человек долго пробыл на солнце связанным, а Фрэнк был уверен, что без транспорта и возможности перемещаться достаточно быстро, никто не продержится там и пары часов. Он знал про кочевников, и, откровенно говоря, недоумевал их способности выживать. Возможно, этот опыт стоило перенять. В бункере безопасно, но ресурсы, припасённые тут, скоро подойдут к концу. На одно порталы надеяться бессмысленно. Слишком они неуправляемы и спонтанны. И, в любом случае, не стоит складывать все яйца в одну корзину.
— Скажи, друг мой, как выглядит этот Дух? И что он делает для Калеба? Ты говоришь, Дух сильнее Тени. Ты видел их столкновение или Калеб, может, рассказывал о чём-то подобном?

Ричард задумчиво кивнул — именно такой ответ он и ожидал, что-то важное Рейч рассказал бы сразу, когда передавал на руки этого фанатика. Зато отсюда лучше видно и Фрэнка с найдёнышем, и проще держать в поле зрения Рейча.

Фрэнк продолжал сыпать вопросами, не сосредотачиваясь на чём-то одном, и найдёныш отвечал на то, что его цепляло больше другого. Очевидно больше всего его цеплял этот Калеб.

Надо же, и правда какой-то Иисус со своим Эдемом, ещё и живущий на границе света и тени — прямо как избранный человек между Раем и Адом. Ричард немного озадаченно моргнул, пытаясь понять, откуда столько яда в собственных мыслях, но быстро взял себя в руки. Раздражала любая концепция божественного: как легко продать свою свободу ради выживания и силы.

И не то чтобы он сильно отличался в этом от остальных.

Ричард вновь сосредоточился на найдёныше и не сдержал лёгкой усмешки. Какая буря эмоций, надо же — и всё вокруг одного человека. Этот Калеб неплохо промыл мозги другим.

Вначале они отдали четверых, а после продали память о них ради спасения и… ради силы? Одухотворённой цели в жизни? Забавно, забавно.

Вокруг Калеба складывалась целая история — книга, с вырванными и развеянными по ветру страницами. Их хотелось найти, изучить, но стоило ли это делать сейчас? Если пояс Земли, это экватор, то добираться туда через целую Мексику: кочевники могли себе этого позволить, они — нет.

Разве что самим стать кочевниками.

Но решать, конечно — взгляд скользнул по спине Фрэнка — не ему.

А вот кочующие фанатики, устроившиеся почти под стенами их бункера, совершенно другое дело. И от них необходимо избавиться сейчас, купируя не столько следствие неясной пропаганды, сколько ощутимую угрозу их жизням.

Не хотелось, чтобы какой-нибудь Каспар выбрался на поверхность и попал под обстрел.

Жаль терять машину.

Ещё больше не хотелось умирать за долю секунды.

Ричард мысленно усмехнулся — всё это рациональные идеи. Правильные мысли. Практичные. Именно так он и должен думать: как осторожный и разумный человек. Как начальник службы безопасности. Как тот, кто желал вернуть старый мир вместо того, чтобы строить новый.

Он скосил взгляд на Рейча: как ему эта история с Калебом и Духом? Не то чтобы он хорошо знал Рейча и не то чтобы к этому стремился, занимало другое. Фрэнк лгал, когда говорил о зависти, едва ли подозревая насколько при этом был близок к правде.

На самом деле рациональность без воображения не менее губительна.

Ричард не хотел вмешиваться, собираясь дождаться обсуждения на троих или двоих, но также быстро передумал.

— Значит, вы сами не видели появление Духа, а о ритуале узнали от Калеба? — мягко поинтересовался он, едва отстранившись от стены и чуть подавшись вперёд. Для него это очень важный вопрос. Важен сам факт и важно то, что найдёныш чего-то не понимал. А, значит, не так уж преданно и слепо верил.

Ричард мог поверить в то, что существует человек, из тени которого выходит нечто-поглощающее-живое-за-секунды. Как верил в тех, кто одной силой мысли могли останавливать других. Говорят, люди в вере ищут успокоения, и он такой же человек как и все.

Разве что его успокоение лежало через уничтожение.

Также резко он сменил тему.

— Ты… ты так и не назвал своего имени, — лёгкая улыбка и более приветливый взгляд. — Хочешь вернуться к своим? Собираешься попробовать ещё раз?

Чем больше им рассказывали, тем сильнее было чувство, что этот человек прав — они нихрена не знали о мире вокруг. Прокладывали безопасные дороги, теряя драгоценное время. Радовались, что зашли на десять километров от бункера, как будто это действительно достижение. Кочевникам это все равно что легкая прогулка. На голову были выше них. Пока они торчали в бункере, ходили за порталы за нелепой надеждой найти какое-то спасение, — многие ли в это и правда верили? — настоящая история творилась здесь. Без богов, без даров, договор на которые вряд ли обошелся без очень мелкого шрифта.

Такие, как эти кочевники, рисковали и рисковали не зря. У них не было ничего, и рассчитывать они могли только на себя.

Выслушав все, в разговор даже снова вступил Ричард. Его первый вопрос человек или проигнорировал, или это подергивание головы были согласным кивком — на самом деле неважно, если для них было удивление столкнуться с прирученной Тенью, едва ли они знали Калеба раньше. А вот интерес, как их Спящую красавицу зовут, был внезапным. Ричард и себя хотел зарекомендовать как хорошего парня?

— Я Алан, — внимание лично к нему дало плоды, Ричарду даже достался тот благодарный взгляд, которым Алан баловал только Фрэнка. — Я попробую снова, да… Когда восстановлюсь. Я просто должен попробовать еще раз.

Какая самоотверженность.

Интересно, насколько Ричард серьезно? Что делать с этим Аланом потом, это только предстояло решить.

А Фрэнк свою игру, кажется, потерял — осознанно или нет. Он звучал иначе, уже без прежней приветливости. Алан это заметил тоже — весь подобрался, выпрямился. Вокруг него никто не был ему соперником.

— Там безопасно. Нет Пустых.

Потому что нет того, что отбрасывало бы тень, если там пустыня, это логично.

— Многие группы ставят временные лагеря на границе, на берегу, именно поэтому. Мы не знали, что кто-то заходит дальше. Но оказалось, там живут люди. Постоянно. И не под открытым небом, как мы, — Алан издал странный смешок. — Город Солнца. Инженерное чудо. Панели их домов двигаются, не позволяют сформироваться Пустым. У них есть энергия, запасы медикаментов. Не просрочка, которую можно найти. Они охотно ведут торговлю с теми, кому есть, что им предложить. Но мы не хотели занять их дом.

Он покачал головой и стиснул зубы.

Не будет же тут грустная история о смертельной болезни кого-то из их людей и слишком высокая цена за лекарства?

— Мы не тронули бы никого, кроме троих. Джон, Сех... Логан, этот рыжий ублюдок…

Логан? Рейч непроизвольно дернулся.

— Они были одними из нас. Предательство — знакомое вам слово? Это убийцы, — в голосе прорезалась злость. — Из-за них умерло столько человек, они должны были заплатить. Им нельзя верить. Тех людей из города могла постигнуть та же участь… Но они уже успели втереться им в доверие. Калеб защищал их. Они обманули и его. Даже когда мы все рассказали ему, он ответил, что теперь не имеет значения, что они делали.

Похоже на кого-то, да? Фрэнк и его «не имеет значения, кем вы были раньше».

«Действительно чудо», — Фрэнк едва заметно нахмурился, пытаясь представить себе такую конструкцию: дом, регулярно перестраивающий сам себя, недовольно вздрагивающий каждые несколько часов, переводящий бока, может, даже двигающийся с места на место. Ему было смутно интересно, важно ли для Теней форма того участка тьмы, из которого они выбираются. Является ли тень нестатичной, если у неё слегка пошевелились бока. Являются ли нестатичными тенями те, которые отбрасывают предметы мебели внутри дома. Или наполнение дома также шевелится и перемещается с места на место?

Он не ставил себе вопроса, как такое работает — в юности, поработав на стройке, Фрэнк сложил своё впечатление о домах, как о чём-то монолитном и очень статичном. Но есть мобильные дома, перемещающиеся с места на место кусками или даже целиком, если это позволяют габариты и дороги. Если дома на колёсах. Есть инженерные чудеса вроде разворачивающихся шатров, антенн и чего-то подобного. Где-то какой-то архитектор мог придумать забавную конструкцию очень беспокойного дома. Где-то какой-то строитель решил попробовать укрыться в таком доме от Теней.
Это звучит подтянуто за уши, но, с другой стороны, не более, чем бассейн-портал, магические способности или артефакты, имеющие те или иные свойства. Это звучит как чудо, только если ты не сталкивался с другими чудесами.

Вопрос, в сущности, только в том, насколько Алан сумасшедший? Насколько рассказанное, не является частью его фантазии?

Люди могут жить на экваторе. Там может быть даже одно какое-то строение. И даже какая-то фармацевтика. Почему нет? Каждый день из портала тащат вещества и медикаменты. Если есть ученые-химики, они вполне могут синтезировать из плесени пенициллин даже в грубых условиях. Просто в малых количествах.
Кроме того, не стоит забывать о Богах. Почему кому-то из них не появиться на экваторе и не подарить людям, вместо волшебного портала, волшебный город? Звучит, как бред, но разве все они не живут в бреду?
Правило «когда увижу, тогда поверю» в новой реальности, наполненной Тенями и Богами, приобретало новый смысл. Не стоило сбрасывать со счетов бред сумасшедшего, только потому что он перегрелся на солнце, а его голова была забита фанатичными идеями. Вполне возможно, он действительно что-то видел.

«В этом мире стоимость отмщения могла быть слишком велика. Тащиться через столько километров, рискуя своей шкурой, за людьми, которые ушли?» — даже если бы кто-то убил его родных, стал бы он поступать таким образом? Не теперь, это точно. Ему приходится отстаивать интересы не личной ненависти, а группы людей. До дураков и предателей, покинувших его маленькое братство, Фрэнку не было никакого дела, если они не угрожали его жизни и жизни тех, кто ему доверился.

У тех, кто живёт на поверхности, вполне могут складываться свои правила.
У бункеровцев существовали свои теории выживания таких людей, завязанные на дождях и постоянных перемещениях, но, откровенно говоря, звучали они не слишком убедительно. Фрэнк знал о погоде больше других. Тучи формируются над одним местом и иногда переходят в другое, но, рано или поздно, изливаются на землю водой. Возможно следовать за тучей, но, рано или поздно, ты окажешься в месте, очень далеком от любого намёка на дождь. И что тогда?
Могли бы помочь машины, но для этого нужно горючее, а для горючего — заправки. Чтобы накачать бак нужно электричество, а электричества во внешнем мире почти не осталось. Даже самые механизированные станции, где от человека требуется только время от времени смотреть на датчики, ломаются, если этого не делать.
И, тем не менее, как-то эти люди жили. Фрэнк хотел бы узнать, как именно. Возможно, он даже хотел бы прогуляться по этой методике до какого-то пункта назначения. Например, волшебного города.

Фрэнк формулировал новые вопросы, то ли собираясь подробнее узнать об экваторе, то ли о кочевниках, которые смогли целенаправленно пройти немалое расстояние за убийцами. Как они вообще их нашли? Телефонов нет, датчиков тоже. С Божьей помощью?
Отсутствие логических подвязок в этой истории путало и сводило с ума, но Фрэнк не мог отрицать одно — дыма без огня не бывает. Что-то в этой истории всё равно правда, и любая правда может или угрожать бункеру, или дать ему надежду.

«Они же вроде и не отказывались», — подумал Фрэнк, нахмурившись и глядя на Ричарда. Весь свой бред Алан вёл к тому, что собирается приобрести силу. Вероятно, именно для того, чтобы завершить начатое.
— Ричард, — голос Фрэнка прозвучал не громко. Он видел, как начальник Службы Безопасности теряет терпение. Возможно, его стоило оставить за дверью. Понимание этого раздражало. Фрэнк не любил границы. Ему не нравилось озвучивать правила. Многое, как он полагал, должно исходить изнутри человека. Достаточно только служить хорошим примером.
Вопрос только в том, что далеко не у каждого внутри живёт спокойный зверь.
— В этом не было никакой необходимости. Алан вполне охотно беседовал с нами. Так ли нужно проявлять к нему агрессию? — он говорил мягко, как если бы ничего страшного не произошло. Как если бы Ричард действовал в его интересах, с его позволения. Как если бы он не перебивал и не вмешивался в разговор. Как если бы речь шла о взаимном уважении.

Ричард кивнул, не поднимая взгляда на Фрэнка - не отвлекаясь. Раз он что-то делал, то вполне считал это необходимым. Единственно, что было не нужно - начинать споры.

- А тебе ещё не надоело? - негромким вопросом на вопрос ответил он, продолжая наблюдать за Аланом. Тот испуганным не выглядел, но это ожидаемо. Чего пугаться, если до этого с тобой столько расшаркивались и даже пытались подлатать. Агнес наверняка сделала бы это, будь у неё время.

С другой стороны, в СБ есть несколько бывших военных, прошедших службу в “горячих точках”. И с религиозными фанатиками встречаться на Ближнем Востоке им явно приходилось.

У кое-кого явный пунктик на крыс.

Ричард улыбнулся Алану. Забавно, как многие считали сравнение с крысой оскорблением только потому, что их иммунитет и всеядность позволяли им жить на любой помойке. Только вот крыса - зверь умный, живучий и способный буквально выгрызть себе путь на свободу. Даже сквозь человеческую плоть. Если так подумать, сравнение и правда подходящее.

Но Алан-то наверняка свободный степной орёл, как иначе. С птичьим - не врановым - мозгом.

Ох уж эта прекрасная свобода: сегодня спишь в палатке под дождём, а завтра можешь поспать в траве в сырости. Послезавтра принести себя в жертву солнцу и чужой вере. Главное выбор, главное, что не крыса в четырёх стенах.

То, что Алан не знал точно, где находится, не звучало аргументом. Он собирался вернуться, а, значит, у него были ориентиры, на которые тот собирался опираться. Точки для встреч - неважно.

Не мог же он быть настолько тупым, чтобы путешествовать вслепую. Или что, его вера должна ему и иммунитет от Теней давать, и внутренний компас настраивать?

Впрочем, озвучить свою мысль времени не хватило. Ричард мог ожидать чего угодно, но не подобравшегося сзади и схватившего его Рейча.

На уровне рефлекса захотелось сжать пальцы сильнее в банальных поисках опоры, слишком шаткой после рывка.

Под натиском неутихнувшего раздражения с губ почти сорвалось: Рейч, блядь.

Ричард прикусил внутреннюю часть губы и едва успел разжать пальцы, непроизвольно царапнув ногтями по коже. Неприятно.

Мрачный взгляд невольно наткнулся на стоящего напротив Фрэнка, и Ричард быстро моргнул, успокаиваясь. Спорить смысла всё равно не было по многим причинам. Тем более при чужаке. Хоть и говорил Рейч, Ричард кивнул Фрэнку в ответ на предложение.

В полуосознанном жесте поправив манжету на правой руке, Ричард задумчиво посмотрел на Рейча и подошёл к двери, распахивая её, но пропуская вперёд себя всех остальных. Он чуть задержался, отправив ссбешника внутрь наблюдать за Аланом, чтобы тот в религиозном экстазе себе голову об стену не разбил.

Успеет ещё.

Если без шуток чужака без внимания, особенно если к нему полезут врачи, оставлять точно не стоило.

Втроём они отправились к Фрэнку - самое удобное и безопасное место для таких разговоров. С некоторой тоской вспомнился собственный кабинет, а точнее самый лучший шкафчик для рабочих бумаг, в котором удобно расположились красивые бутылки.

На самом деле начать разговор не со слов, а с глотка виски было бы намного лучше.