— Знаешь, я думаю будет правильно показать пример другим, — Ричард посмотрел на Эстер, расслабленно откинувшись на спинку кресла. Ему нравилось общаться с ней в кабинете, особенно утром, перед самым началом её смены.

И нет, он не считал правильным глупый альтруизм, но его слова и мысли редко вязались друг с другом.

Утро, день и ночь теперь ничем не отличались друг от друга, разве что бесполезными стрелками на часах, и всё же Ричард предпочитал и дальше жить по старому времени. Так привычнее. И правильнее. Частица порядка в океана бушующего хаоса.

— Поэтому мы с тобой отправимся завтра в портал на разведку. Вдруг да нам повезёт, — пальцы негромко отбили незатейливый такт по столешнице. — Завтра в девять утра у портала. Можешь идти.

Эстер точно справится с походом в другой мир после дежурства.

Прежде чем она вышла, Ричард бросил ей в спину:

— Пригласи Мадлен. По крайней мере, передай моё приглашение.

На смену брюкам и рубашкам пришла удобная походная одежда. Он никогда не брал с собой многого: если потенциальный мир сходу казался слишком опасным или неудобным для путешествия, разумнее просто вернуться. Быстрая разведка лучше долгой экспедиции.

Ричард пришёл раньше, и в ожидании сел прямо на полу, задумчиво уставившись на своего брата. Прошло уже несколько месяцев, и его присутствие тут казалось уже привычным. Хоть и всё ещё немного странно, что Алекс больше не рядом: не сопровождал, не помогал, не путешествовал вместе с ним.

Рефлексировать долго не пришлось: когда Эстер и Мадлен пришли, Ричард неторопливо поднялся на ноги, приветливо улыбнувшись обеим.

— Рад, что ты пришла, — добавил он Мадлен, и пропустил обеих к жрецам.

Забавно, что даже при отсутствии выбора благословений, у него остался другой: принимать или не принимать дары от бога. На одной чаше весов выгода и единственное максимально живое взаимодействие с братом, а на другой — разъедающая ненависть.

Он протянул руку Мадлен и посмотрел на Эстер. Они тоже могли выбрать: пойти с ним или остаться.

К сожалению, жизнь такова, что не каждый выбор равнозначен. Иногда более приятный вариант несёт за собой неприятные последствия.

Спуск в не-мокрую воду уже не удивлял — мозг поразительно легко адаптировался ко многим вещам, не позволяя разуму захлебнуться в удивлении. Иногда он ломал сознание, помогая выжить. Ломать — это тоже забота.

Их встретила мгла: бесцветный пустой мир, где даже сияющая желтизна под ногами казалась какой-то блеклой. Серость вокруг давила, не давала ощущения пространства, воровала звуки: попытка что-либо сказать утонула в душной тишине. Ричард аккуратно ступил вперёд, выходя из портального круга, и там, где секунду назад ощущалась поверхность, распахнула объятия пустота.

Он рухнул вниз, дёрнув за собой Эстер и Мадлен, руку которой так и не отпустил. Самый густой туман, который только можно представить, объял их, позволяя ощущать падение, но не время. Ричард перевернулся спиной вниз и рывком (ему так хотелось, но каждое движение ощущалось таким заторможенным) притянул к себе Мадлен, ухватившись второй рукой за Эстер, подтянув и её ближе. Они — единственное живое здесь. Тёплое, понятное.

Непозволительная роскошь.

Мир затягивал, забирал их, становясь второй кожей — холодом по ногам, по телу, до кончиков пальцев. Краски таяли следом, и светлая макушка постепенно стала серой, как в чёрно-белом кино. В какой-то момент — секунда в этой бесконечности — и этот фильм кончился, не оставив за собой ничего.

Они вместе рухнули на что-то мягкое; ощущение собственного тела возвращалось очень медленно, а мозг будто заморозился в тумане. Всё вокруг оставалось таким же серым, и Мадлен вместе с Эстер тоже — и именно это отрезвило быстрее всего.

Ричард несколько раз моргнул, но картинка не изменилась. Либо зрение испортилось, либо девушки потеряли свой цвет: оба варианта так себе, а второй ещё и звучал дико. И всё же для него это лучше, чем лишиться цветного зрения.

— Вы тоже, — когда удалось заговорить, собственный голос показался таким неестественно громким, что Ричард невольно кашлянул, продолжив после небольшой заминки, — тоже видите только серое?

Он поднялся на ноги, напряжённо оглядываясь вокруг. Портал отсутствовал в поле их видимости, и по логике находился где-то наверху. Там, где сейчас красовался туманный купол, нависающий над их головами. И только пришло осознание: мир изменился. Он наполнился оттенками — оттенками серого — и очертаниями. Зыбкими, словно бы вибрирующими, непонятными, но теперь это действительно выглядело как мир.

Мир—коридор, стены которого обступали их, открывая только одну дорогу.