Сплин — Я был влюблен в Вас

Когда Костя доходит до бункера, он не так чтобы уверен, что Фариза жива. Она дышит, иногда даже вздрагивает, но он не знает, как и насколько ее еще хватит.
Фариза вытащила его из той ловушки, но сама пострадала. Бункер — их единственная надежда.

В бункере прохладно и даже кормят. У них есть с собой еда, но ту, что не испортилась под палящим солнцем, есть уже нет никаких сил.
У Кости получается посидеть перед палатой не больше часа, потом ему настойчиво сообщают, что лекарства не бесконечны, а благотворительность,  бабайка, глобальное потепление, корпорации, социальные дистанции, права человека и прочая фантастическая хуета, в которые человечество за каким-то хуем решило поверить, здесь больше не работают.

Работать надо тебе, Костик. Не соображаешь? Не понимаешь? Ландон из кепитал, да?
Ну, ничего страшного. Мешки тоже надо кому-то таскать.

Костик таскает и не ноет.
Не ноет даже тогда, когда нос к носу сталкивается с Айдаром.
В первый раз Костя решает, что ему показалось: мало ли в бункере неотмытых узкоглазых уебков в десятом поколении.

Во второй раз Айдар спрашивает, сколько позвонков ему успела выгрызть та сука.
Костя делает вид, что нихуя не понимает, да даже если бы и понимал, то похуй, Айдар, съебись нахуй, Айдар, хули приперся, Айдар.

В третий раз Айдар приводит с собой гвардию прихвостней.
У Константина только мыло и мочалка. Константину неловко. Парням, стоящим за Айдаром, кажется, тоже. В этом ихнем Нью-Йорке, кажется, разборки тоже не в таком формате проходили. Ну, или они, как минимум, понимали, о чем речь. "Сука нахуй блядь" они, может быть и усвоили. Но это явно не поясняло причину развернувшегося чешского артхауса.

Ну это когда один полностью голый мужик, сидя на скамейке в раздевалке, рассказывает полностью одетому мужику в мокром костюме с толпой якобы охранников, про то, что у молодых и красивых печень тоже может не выдержать. Потому что гладиолус. Ну вот так вот, Айдар, померла, она, Айдар. Мне очень-очень жаль, конечно.
И мужик в костюме кивает. И якобы охранники кивают.

Вот те крест, мужик. Для тебя берег.

Чешского, это когда никто нихуя ничего не понимает, но все отчаянно пытаются выговорить 333. Потом плачут, потому что не получается. Потом пиздятся. А потом еще раз плачут. На всякий случай.

А потом Фариза начинает дышать самостоятельно.
Даже есть, говорить и ходить.
Григорьев настаивает, что это временно, аномалия, не надо сообщать другим.

Но, ебать, кто ж эту бабу удержит?
Не Костя.
В том плане, что Костя даже пытался. Прям серьезно пытался.
Но Айдар все равно получил лопатой по голове.

Костя сначала ржет. Потом опять ржет.
Потом понимает, что этот уебок опять всех подвел и теперь не дышит.

— Мать, ну и чо мы с ним делать теперь будем?

Доктор вещает, что Фаризе строго-настрого запрещены серьезные физические нагрузки. Костя кивает.
Доктор сообщает, что ей обязательно нужно пить витамины. Костя киват.
Доктор говорит, чтобы Фариза обязательно появлялась на обследование минимум раз в два дня, чтобы не прозевать какие-нибудь побочки или ухудшение состояния. Костя клятвенно обещает.
/Костя гладит по голове и проклинает всех богов: прошлых, нынешних и будущих/

Костя добывает витамины и с полчаса распинывается, как важно, чтобы Фариза пила их каждый день по расписанию.
Они дружно забывают об этом же сразу.
Костя в пятницу видит, что количество таблеток не уменьшилось, ворчит особенно агрессивно, даже пытается доломать и так хлипкий стул.
Фариза делает вид, что ей есть из чего лепить пельмени, что она знает все мантры наизусть и что — ну если совсем-совсем тяжко, то выход в окно вон там.
(В бункере нет окон, то Фариза, походу, изучала техники НЛП, состояла в спецслужбах или смотрела Малышеву)

Когда Когда Костя возвращается в бункер после очередной вылазки и не обнаруживает там Фаризы, то он даже не нервничает. Вообще.
Фариза — взрослая баба. Сама разберется.
Костя не нервничает ровно три минуты.
Или больше. Или меньше. А не похуй ли?

Костя знает Айдара, поэтому вылетает из комнаты, подхватив и выигранный в карты пистолет, и армейский нож (мы с третьего класса вместе) и найденный в каком-то углу бункера кусок арматуры.

Константин все еще верит, что Фариза жива. Об альтернативах Константин вообще не думает. Ибо они не понравятся никому. Особенно самому Константину.

Нахуя ему лопата, отнятая у проходящего рабочего, Костик тоже не знает. И рабочий не знает. Но найденная арматура и грозная складка между бровей решает многие вопросы.

Айдара, например.

А вот вопрос мертвого Айдара, например, не решает.
Лопата — хуевый гаджет, короче. Это они так на семейном совете порешали.

— Смешно, мать, смешно, — Костя смотрит на лопату, потом на Фаризу, потом опять на лопату. И снова ржет.
На Айдара он смотреть больше не может. Потому что от Айдара остались только кости и мясо, ведро (уже меньше) крови и веселые, задорные глаза, в которых прямо сейчас (если голову на 180 повернуть) читается неприкрытое удивление. Ну и чак-чак, какой-нибудь, может быть.

Костя закрывает глаза Айдару. (Еще теплый)

Никто так и не разобрался, во-первых, зачем, а во-вторых, нахуя существуют тени: почему они жрут людей, по какому расписанию, почему это для них важно? Может быть, это непроработанная детская травма?
Но Косте, конечно, похуй.

— Мне нужно, чтобы ты отвлекла внимание остальных.

В Айдаре вряд ли больше 80 килограммов. Костя и больше на себе таскал — не страшно.
Не захотят жрать — под каким-нибудь камнем закопает и всем расскажет, что так обстоятельства сложились.
У них тут, нахуй, апокалипсис, а не смотр войск на параде.

Помер и помер.
Это ведь так работает?

А потом Костя вспоминает про Айдаровых дружков. Еще раз матерится, сплевывает на пол и очень внимательно смотрит на Фаризу.
— Вот тут стой. Прямо вот тут. Если найдут, пизди, что видела тени. И лопату лучше не отпускай.
Костя осматривает пространство и пожимает плечами.

— Хотя до этого нам надо придумать, как кровь убрать.
Костик не курит, потому что нечего.
— И как просидеть тут до темноты, не привлекая особого внимания.

Он поднимает Айдара под мышки и кое-как усаживает на ящики.
— Если кто зайдет, пиздим всем, что Айдар допился и устал. А потом сердце не выдержало всех его успокоительных, — он садится на ящики рядом и зачем-то гладит Айдара по голове.
На руке остается кровь. Салфеток под рукой, конечно же, нет (бункер, блядь, какие, нахуй, салфетки, вы еще соблюдения прав человека попросите), об штаны вытирать как-то не комильфо, поэтому Костик мысленно машет рукой и обтирает руку об футболку Айдара.
Тому же явно все равно. Тем более — все свое, чего стесняться.

Ему бы уйти сейчас, алиби себе рисовать, но вот так вот бросить Фаризу он не может.
И это почти девиз последних лет его жизни.
Жил, вот так, жил, а потом вляпался.

— Похуй, отмашемся. Иди сюда.

Отредактировано Konstantin Grigorev (29.07.2021 03:20:48)