В старших классах Джо на лето однажды уехал к побережью подрабатывать пляжным спасателем. Ходил со свистком на шее, следил больше за тем, чтоб никто из загорающих не перегрелся, неловко учился флиртовать с сёрфингистками. Хорошее лето было. Он тогда много чему научился.

А теперь отучиться бы от этого рефлекса при виде тонущего человека – рвануть в воду, вытащить на поверхность, помочь, спасти. Джо дёргался в первый раз, едва остановив себя у края бассейна, так, что казалось, будто замерло только тело, а что-то внутреннее, быстрое, насильно выдравшееся из него, – уже в воде; дёргался и второй, и третий. Дёргается и сейчас.

Но в воду, жёлтую, мерцающую так невинно и расслабляюще, – нельзя. Джо тянет руку помощи, остающуюся незамеченной, и спешит к скорченной мокрой фигурке на плитке, чтобы поддержать, унять дрожь, выдавить воду из лёгких, обратить взгляд на себя, успокоить.

Сколько он таких истерик видел, «Не трогайте меня!», «Убери руки!» - не сосчитать, да и кто стал бы. У всех всегда примерно одинаковые реакции на стресс. Что-то там на профильных лекциях было про замирание и бегство, ну и борьбу, без неё тоже никуда. Это нормально: шок, неприятие, страх перед любым контактом, попытки закрыться в себе, оттолкнуть. С этим тоже надо уметь работать; Джо и работает.

Он оглядывается на пледы, сложенные на скамье. Это он настоял, чтобы они тут лежали, и опыт его дежурств подтвердил их необходимость. Плед – важное орудие спасателя, которое даёт пострадавшим остро необходимое чувство защищённости, согревает, защищает от ветра, порой и с летящим сором, который может набиться в воспаляющиеся раны. Но главное, если технично и быстро закутать – можно прижать руки к телу, остановить попытки навредить окружающим и себе. 

Именно это он видит в искривлённых руках Скарлетт, выгнутых, царапающих спину. Страх, прорывающийся уродливым самоистязанием, попытки держать ситуацию хоть под каким-то контролем, пусть даже и в понятной связи причины и следствия в виде впившихся в кожу ногтей и последовавшей боли. Скарлетт – девушка очень милая и, как ему успело показаться, очень умная, но и она не может избежать самых примитивных реакций. Многие не могут, выныривающие из портала в ужасе, вываливающиеся последними силами в безопасный мир из миров таких, из каких не выбираются целыми, так или иначе.

Джо не любит спрашивать, что они там видели и с чем столкнулись, но многие рассказывают. И многие показывают. Он видел ужасающие следы укусов, невообразимые раны, отпечатки чего-то иномирного и потустороннего, неназываемого. И он почти готов к тому, что увидит под стянутой футболкой.

Но не вполне готов к выводам, вырастающим так же, как эти ростки, – не так, не там. Слишком пугающие, но неоспоримые.

Надо признать, Скарлетт и впрямь умная. Это было и раньше понятно по её шуткам и отсылкам, до смысла которых Джо не сразу доходил, по её ясным и чётким суждениям; а теперь ясно по краткой выжимке всей необходимой информации, выплёвываемой на пол у бассейна и растекающейся лужами у их ног. Информации, достаточной для необходимых выводов, пока Айдара стоит, глядит на узор растений, - они шевелятся или мозг сам дорисовывает картину кошмара? – и думает: если не подходить, не в карантин, не в бункер, то… куда?

Он застывает в обдумывании своих мыслей, в ничего не выражающей позе с ничего не выражающим взглядом. В этой его новой жизни, куда судьба закинула спасателя, не привыкшего к слишком длинным мыслительным процессам, выборы – сложные, а решения – неоднозначные. Но и те, и другие доходят в нём неторопливо, зато окончательно. Джо отмирает, смотрит прямо и строго, качает головой отрицательно.

- Не дам.

В журнал ушедших размашистым рубленым почерком вписывается новая строка: «Джо Айдара, Скарлетт Пагонотти, 04.06., 16:37». Имя Сьюзан выше вычёркивается. На странице уже три таких перечёркнутых строки, и больше им не нужно.

Он сделает всё, что сможет, чтобы их строка не была никем зачёркнута, и нечего думать о том, хватит ли его сил на всё это.

Журнал весомо опускается в руки дежурящей в коридоре коллеги с коротким «Найди мне замену», стук ботинок тяжёлым шумом отпечатывает каждый шаг до края бассейна. Джо сжимает пальцы на рукояти пистолета; смотрит на закрытое капюшоном лицо жреца, даровавшего ему несколько дней назад всё то же обычное благословение, такое же простое, как он сам; смотрит на тошнотворно жёлтую воду. И смотрит на Скарлетт, испуганную, заплаканную, но ещё живую, и это единственное, на что сейчас нужно смотреть.

- Давай, - протягивает он широкую ладонь, зная, что она отдёрнет руку, если он попытается её взять. – Здесь это нельзя оставлять. И в тебе – тоже.

Он всё же первым ловит её пальцы, сжимая их, чувствуя как их дрожь выбивает ему в ладонь азбукой Морзе все её сомнения. И он бы и сказал ей, что не нужно этой вины, ни за Сьюзан, ни за то, что вернулась, ни за него. Это решение, оставить бункер, не подвергать всех его жителей неведомой угрозе, - их общее теперь, на двоих. Он, может, и нашёл бы все нужные слова, но слова сейчас были нужны в последнюю очередь.

И он только делает шаг в бассейн, спиной вперёд, лицом к Скарлетт, готовый закрыть её от всего, что встретит их на той стороне.